Очередной материал о фильмах, которые повлияли на значительных режиссеров современности, посвящен Эдгару Райту. Предыдущие выпуски рассказывали о Мартине Скорсезе, Дэнни Бойле и Дэвиде Линче.

«Такое невозможно повторить»

Англичанин Эдгар Райт — киноман не меньший, чем, скажем, Квентин Тарантино. Взять хотя бы названия его фильмов: дебют «Пригоршня пальцев» (1995) — кивок в сторону спагетти-вестерна Серджио Леоне, а его самая знаменитая лента, «Зомби по имени Шон», в оригинале называется Shaun of the Dead — оммаж «Рассвету мертвецов» (1978) Джорджа Ромеро, «короля хоррора» и любимца Райта. В нем же легко найти отсылки к ромеровским картинам «Ночь живых мертвецов» (1968) и «День мертвецов» (1985) даже в такой смешной детали: Райт выплачивал актерам массовки ровно один фунт в день, что совершенно в духе Ромеро, который, по легенде, платил статистам-зомби один доллар.

Мало кто из режиссеров-киноманов использует свои энциклопедические знания кино и включает отсылки к чужим — любимым — фильмам с такой регулярностью и тщательностью, переходящими в неподдельную нежность. Кстати, райтовское кино, в свою очередь, очень любят Тарантино и Роберт Родригес, представители того киноманского поколения, которое не боялось признаваться в любви как к классике, так и к всякому барахлу. Для Эдгара Райта таким «барахлом» стала гик-культура (см. «Скотт Пилигрим против всех»).

«Зомби по имени Шон» передает привет фильмам «Вторжение похитителей тел» 1978-го, «28 дней спустя», «Крестный отец», «Бешеные псы», «Звездные войны», «Охотник на оленей», «Соломенные псы»... Упоминается ресторан «У Фульчи» — поклон итальянскому мастеру джалло Лучио Фульчи. На «Армагеддец», несомненно, во многом повлиял «Конец света» (1977) с Кристофером Ли, а один из самых выразительных визуальных образов (оторванная голова) почерпнут из «Степфордских жен» Брайана Форбса. Улица Норрис в «Типа крутых легавых» была названа в честь Чака Норриса... Список можно продолжать и продолжать.

Но, вероятно, больше всех на Эдгара Райта повлиял комедийный ужастик Джона Лэндиса «Американский оборотень в Лондоне». «Такое невозможно повторить, — утверждает Райт. — Да и не надо». (Кстати, Макс Лэндис, сын Джона, так не считает и собирается ставить ремейк.) Режиссер пронес любовь к фильму через всю жизнь. Относительно недавно, в 2015 году, он опубликовал такой твит: «Киноматематика: „Американский оборотень в Лондоне“ > все остальные фильмы».

«Для меня это лучшая комедия ужасов на свете, — говорит Райт в интервью Роберту Келдеру. — Есть похожие комедии, есть похожие ужастики. У Лэндиса решающей становится интонация. Это одна из немногих хоррор-комедий, которая по-настоящему смешна. При этом даже сегодня поражает, насколько фильм по-настоящему страшен — на каком-то чувственном, примитивном уровне. Сцены на болотах и сама атака монстра очень пугают, это прямо материал для кошмаров. По тональности он крайне любопытен. Я люблю и другие, так скажем, похожие картины — „Зловещих мертвецов 2“ Сэма Рэйми или „Живую мертвечину“ Питера Джексона», — но они все-таки более мультяшные, кэмповые. А „Оборотень“ — это постмодернистский фильм, он далеко впереди своего времени. Я думаю, он сильно повлиял на многих режиссеров и одновременно оказался странным образом недооцененным».

«Лучше бы мы досмотрели фильм до конца!»

Первые наброски своей истории Джон Лэндис сделал еще в 1969 году, когда ему было всего 18, и это был его первый сценарий, проект мечты.

Два молодых американца путешествуют по пасмурным просторам Англии, забредают в болотистые окрестности Йоркшира. Несмотря на таинственные намеки местных жителей в пабе «Убиенный агнец», они сходят с дороги, и их атакует зловещий монстр-оборотень. Один из друзей умирает и превращается в зомби-призрака на пороге миров, а второй выживает и сам становится оборотнем.

«Это самый настоящий фильм 16-летнего подростка, — считает Райт. — Разумеется, это большой комплимент. Когда ты тинейджер, то думаешь: «О боже! Главный герой поцеловал Дженни Агаттер. С ума сойти! Все не так уж плохо. Конечно, он стал оборотнем, а его друг мертв, но он же отправился домой с самой красивой английской розой. Неплохо, совсем неплохо!» Любопытно, что в последние годы титул главной английской розы носит Розамунд Пайк, которая появилась у Райта в фильме «Армагеддец».

Все, к кому обращался молодой Лэндис, посчитали затею слишком рискованной, сложной и непонятной, но, создав успешные комедии «Братья Блюз» и «Зверинец», режиссер нашел необходимые средства. Фильм был принят неоднозначно. Он очень понравился, например, Майклу Джексону, который пригласил Лэндиса снять клип на песню «Триллер» (1983). А вот американский критик Роджер Эберт назвал картину странной и незаконченной, кинообозреватель New York Times Джанет Маслин — беспомощной. «Вообще-то зрителей предупреждали, — смеется Райт. — Теглайн фильма — от режиссера „Зверинца“, но теперь совсем другие звери...».

В любом случае «Американский оборотень в Лондоне» действительно стал прорывом для своего времени. И не только техническим, хотя уровень спецэффектов был настолько высок (это заметно даже сегодня), что академики «Оскара» специально наконец создали номинацию, чтобы вручить премию Рику Бэйкеру, мастеру по гриму и визуальным эффектам.

А еще он был прорывом жанровым: до этого почти не было примеров такого ловкого исполнения комедии ужасов, где ужасы натуралистичны и страшны, комедия обаятельна, а герои — живые и вызывающие сочувствие. «Фильмы, сталкивающие разные жанры, не могут не стать уникальными», — считает Райт. Помимо этого, Лэндис в «Оборотне» смог ухватить ту особую точку пересечения английского и американского, столь важную для англоязычных художников, которые, как Райт, выросли на «Монти Пайтоне» и на комедиях братьев Маркс.

Фильм показывали по британскому ТВ в 1984-м, когда Эдгару было 10 лет: «Мы с братом обожали жанровые фильмы, „Звездные войны“, Спилберга... Страшно интересовались фильмами со спецэффектами, а отсюда рукой подать до „Оборотня“. Хорошо помню, как впервые увидел обложку британского киножурнала Straburst (редактором недолгое время был Алан Джонс, он любил печатать всякие скандальные вещи), на которой был изображен персонаж Дэвида Нотона в окружении своих окровавленных жертв. И это был постановочный кадр, отчего он выглядел еще загадочнее. В статье говорилось, что это комедия, и подробно рассказывалось, как создавались спецэффекты. Как же я был заинтригован! Видя наш энтузиазм, родители все-таки разрешили посмотреть „Американского оборотня“ по телевизору. Но, когда дело дошло до сцен кошмара с зомби-нацистами (даже и половины фильма не прошло), они сказали: „Так, все! Быстро спать!“ Ох, лучше бы мы досмотрели до конца! Так нам стало еще страшнее, ведь мы остались без развязки, без разрешения конфликта. Фильм завладел моими мыслями еще на долгое время».

Может быть, в этом истоки райтовской визуальной комедии? «Со временем как режиссер я понял, — говорит Райт, — что выверенный визуальный гэг совсем недалеко ушел от элемента шокирующего. Скажем, в фильмах Джона Карпентера шокеры построены и срежиссированы точно так же, как трюки в фильмах братьев Цукер. И в хорроре, и в комедии визуальный гэг всегда завязан на разрушении зрительского ожидания. Есть режиссеры, как Джон Лэндис, которые это умеют».

«Я всегда был особенно привязан к жанровому кино, к хороррам, — продолжает Райт. — Хотел смотреть и снимать ужастики. Точно так же я очарован комедией. Фильм Лэндиса перевернул мою жизнь. Он сильно повлиял и на „Зомби по имени Шон“, и на „Типа крутых легавых“. В них есть элементы вербальной, тональной и эксцентрической комедии, а еще каким-то странным образом крайняя жестокость».

И страшно, и очень-очень смешно

Райт с любовью вставляет практически во все свои картины аккуратные детали, напоминающие о любимом фильме, в чем с удовольствием признается. Например, сцена, когда Шон видит в зеркале в ванной отражение соседа, превратившегося в зомби, — прямая цитата из «Оборотня». Девушка-зомби Мэри, которую Шон находит в своем саду, работает продавщицей в сети супермаркетов со звонким названием «Лэндис».

Буквально каждую пятую реплику, как в «Касабланке», можно потом цитировать всю жизнь, считает Райт. Герой Саймона Пегга и в «Легавых», и в сериале «Долбанутые» (5-й эпизод 1-го сезона) с чувством произносит: «Я вас уверяю, это совсем не смешно!» Именно так говорил несчастный пассажир в метро, ставший жертвой оборотня у Лэндиса. Фильм действительно буквально растащили на цитаты, которые теперь звучат везде — от сериала «Отец Тед» до Мартина Скорсезе («После работы») и новой «Мумии» (2017).

В каждом фильме трилогии Райта «Корнетто», отсылающей к цветам одноименного мороженого (красный цвет, «Зомби по имени Шон», символизирует кровь и зомби; синий, «Типа крутые легавые» — полицию; а зеленый, «Армагеддец» — сверхъестественное), какая-то важная сцена или даже почти все действие происходят в классическом английском пабе, который у Лэндиса играет существенную роль. Вывеска «Агнца» — это будто квинтэссенция всего стиля «Оборотня». Где тут агнец, совершенно серьезно вопрошают удивленные американцы. Действительно, на английской вывеске изображена окровавленная голова волка. Это и страшно, и очень-очень смешно.

В начале некоторых фильмов Райта тем или иным способом описываются все будущие события — в рассказе героя Ника Фроста («Зомби по имени Шон»), в названиях и вывесках плюшевых пабов («Армагеддец»). Это та самая короткая дорога, которую в каждом фильме трилогии хочет найти герой Саймона Пегга. И в этом приеме тоже будто чувствуется отголосок драматической конструкции «Оборотня», где на самом деле все случается в первые полчаса фильма, а дальше идут только грустные последствия и пристальное рассматривание деталей.

Любимая сцена Райта в «Американском оборотне»? «Сцена трансформации. Джон решил сделать ее при ярком свете. Раньше такое всегда снимали в темноте или делали неясным, нечетким с помощью монтажа. Больше всего мне нравится, как Лэндис прямо по середине сцены делает перебивку с кадрами с Микки Маусом, который как будто просто наблюдает. Не знаю, зачем он так смонтировал, но я всегда ужасно смеюсь! Абсурд и сюрреализм. Я знал, что в фильме будет эта сцена. Я так много читал про него, видел кадры и рекламные фотографии. Дэвид Нотон слоняется без дела, ему скучно, он переключает каналы английского ТВ. А потом начинает играть песня «Blue Moon» Сэма Кука — и начинается. Во всех других фильмах на эту тему трансформация происходит в какой-то драматичный момент. Например, во время преследования или столкновения. Кажется, в том же году вышел фильм „Вой“, где превращение происходит в разгар секса. А Нотон просто сидит себе на диване, читает книгу — и бац! Господи боже мой, начинается! Каждое клише жанра перевернуто, опрокинуто обыденностью. Эти поразительные, яркие, натуралистичные сцены всегда происходят в бытовых декорациях. Вот что создает картину».

Похожим образом «Зомби по имени Шон» создает это остроумное, меткое и будничное наблюдение Райта: все мы с утра немного зомби, и можно долго существовать на автомате, не замечая, что вокруг конец света.

Трагедия + ироническая дистанция = смешное

«В „Шоне“ я взял за правило с небольшими исключениями снимать так, чтобы весь юмор исходил из реакций и контекста, — рассказывает Райт. — В диалогах нет ничего такого, что актеры не смогли бы произнести сами, без подготовки. Многие комедийные ужастики 1990-х наполнены более стилизованными диалогами, а герои, их произносящие, выглядят необыкновенно остроумными, отпускающими остроты в любой ситуации. Я думаю, „Американского оборотня“ делает таким реальным и естественным как раз эта реакция персонажей — реальная и естественная. Комедия помогает реализму, если так можно сказать. Когда они бредут по этим болотам, знают, что попали в переплет, заблудились, идет дождь, слышатся завывания волка, то они начинают нервно шутить, как все мы делаем в состоянии легкой истерии. Это очень точно. В этом магическая сила фильма. Джон точно знал, что он делал».

Как заставить зрителей по-настоящему переживать за героев? «В комедийном хорроре, где веселье во многом извлекается из их мучений, это не так-то легко. И в чистой комедии, где базовая формула — это „трагедия + ироническая дистанция = смешное“, тоже нелегко». Удивительным образом у Райта, как и у Лэндиса в «Оборотне», получается.

Если подумать, существует не так уж много хоррор-комедий. Особенно таких, где соблюдается точно выверенный баланс двух составляющих. «Американский оборотень в Лондоне» и «Зомби по имени Шон» — одни из самых успешных примеров таких «ромзомкомов» (если перефразировать термин «ромком» — романтическая комедия). В фильме Лэндиса, во всей его фильмографии, даже, вероятно, в его личности (в жизни Джон и Эдгар — большие друзья) Райта в первую очередь привлекает это удивительное сочетание комического и трагического, вообще любое сочетание несочетаемого, которое в умелых руках начинает сиять всеми цветами радуги.

Размашистое смешение жанров Райт попробовал и в «Типа крутых легавых». Экшен в фильме о приятелях-полицейских, действие которого обычно происходит в городе, он перенес в очень смешную и медлительную английскую глубинку, где только и ждешь того, как начнет разворачиваться неспешное, загадочное расследование в духе Агаты Кристи. «Скотт Пилигрим против всех» — подростковая история о взрослении в эпическом обрамлении компьютерной игры. «Армагеддец» переполнен ностальгией и происходит снова в декорациях обаятельной английской провинции и... научной фантастики во всей красе (пришельцы, роботы и бог знает что еще). Свой новый фильм «Малыш на драйве» Райт видит как экшен-триллер с элементами комедии.

Райт до сих пор принимает активное участие в пропагандировании фильма Лэндиса. Он говорит о нем при любом удобном случае, снялся в документальном фильме для издания ленты на blu-ray, в 2007 году курировал новый кинофестиваль в Лос-Анджелесе «Беверли», где устроил серию показов своих любимых фильмов под названием «The Wright Stuff» (конечно, с «Американским оборотнем» во главе). Полный одноименный список насчитывает 60 с лишним фильмов: тут есть «Багси Мэлоун» Алана Паркера и «Призрак рая» Брайна Де Пальмы , «Флэш Гордон» и «Дьяболик», «Последний бойскаут» и «Поцелуй навылет» и многое другое.

В 2013-м в свой день рождения, 18 апреля, Райт тепло представил фильм на показе, устроенном Британским киноинститутом. Режиссер познакомился и подружился со многими создателями картины — Риком Бейкером, актером Гриффином Данном, продюсером Джорджем Фолси-младшим и, конечно, самим Джоном Лэндисом, с которым они стали большими друзьями. Теперь они то вместе восхищаются Ромеро, то ведут передачу на радио в канун Хеллоуина.

Однажды журнал GQ взял интервью у важных комедиографов нашего времени. В их числе Райт, Лэндис, Тодд Филлипс, Джадд Апатоу и Адам МакКей. На вопрос «Чувствуете ли вы, что вам изменяют, когда ваши актеры работают с другими режиссерами?» Лэндис ответил: «Я только что сделал фильм [«Руки-ноги за любовь»] с Саймоном Пеггом. Спросил его, как там продвигается фильм Райта, а тот говорит: „О, мы же не разговариваем. Мы теперь встречаемся с другими людьми“». А Макс Лэндис как-то пошутил в Twitter: «Отличная фотография моего отца с Эдгаром Райтом и Джоном Лэндисом» (на фото Джон Лэндис, Райт, Терри Гиллиам). В общем, у них там своя атмосфера. Райт попал в хорошую компанию.